Записки на семи глиняных табличках
«Бурно лились потоки воды, то сливаясь, то расходясь врозь. Они то яростно боролись, то вскипали единым целым, смешивая свои пресные и соленые воды. То были Апсу и Тиамат – два влюбленных первозданных существа, воплощения бескрайних океанов. И была их любовь бесконечна, как те океаны, спокойная и одновременно неистовая, как любая вода.
От союза их родилось множество божеств. Не нравилось спокойному и пресноводному Апсу, как непочтительно ведут себя потомки, и задумал он их уничтожить. Злые языки говорят, что испугался Апсу могущества своих порождений, да только скрыта теперь правда о былых делах.
Одно лишь известно, что бог подземный, Энки, взбунтовался против прародителя своего, и убил его, осушив его воды. Взревела тогда Тиамат. Обернувшись страшной драконицей с питоньим телом, увенчанном рогатой головой. Внушительные лапы заканчивались орлиными когтями, зубастые челюсти скрежетали от гнева. Кожистые крылья раскинулись над головами восставших божеств, заслонив от них свет – так родилась Ночь. В бешенстве улетела Тиамат, понимая, что одной ей не справиться со всеми.»
– Эй, писарь, тебя зовет Энки, да побыстрее.
– Конечно, зовет, ничего без меня не может этот дармоед. В конце концов, кто здесь героический герой: я или он? – бородатый старик завернул свои таблички в мягкую ткань, чтобы не разбились, и засеменил в сторону шатра Энки.
– Ты, сколько можно тебя ждать?! – вскричал подземный бог, вскакивая на ноги при виде своего писаря. – Ты сказал, что после смерти Апсу мы заживем новой жизнью. Но знаешь ли ты последние новости? О горе мне! Зачем только я послушался этого безумного старика!
– Спокойней любезнейший, – старик погладил свою длинную седую бороду, – Я сказал, значит так и будет. Что там за новости, говоришь?
– Тиамат породила новое потомство, собираясь мстить нам. Те, кто видел его, сошли с ума от страха. Говорят, что там жуткие монстры: демонические львы и ящероподобные существа, драконы и гигантские скорпионы.
– Да кто ж говорит, если все с ума сошли? – скептически хмыкнул писарь. – Ладно, помогу я тебе и на этот раз.
Он пристально осмотрел присутствующих в шатре.
– Ты! – палец, покрытый глиняной пылью, указал на одного из стоящих за спиной Энки. – Подойди сюда.
– Что ты собираешься делать с моим сыном? – Энки подался вперед.
– Что-что. Помогать тебе, – невозмутимо ответил писарь.
Выбранный им юноша несмело шагнул вперед.
– Так-так, – задумчиво протянул старик, рассматривая его со всех сторон, – материал конечно хороший, но тут есть над чем поработать. Тебя как звать-то, мальчик?
– Мардук, – юноша смело вскинул голову, глядя прямо в глаза писарю.
– Ну пошли, Мардук, творить историю.
«Много позже от военного лагеря Энки взмыла в небо грозовая колесница, запряженная свирепыми ветреными конями. Правил той колесницей возмужавший Мардук, а за спиной его виднелись палица и лук с ядовитыми стрелами. В ногах же пряталась сеть для его дальних родственников, рожденных рассвирепевшей Тиамат.
Долго искал Мадрук Тиамат, летая над бушующими водами океана. Стрелы у Мадрука заканчивались, и он боялся, что чудовищная армия Тиамат вскоре одолеет его, погребя в бесконечных водах. Но ему повезло, Тиамат взмыла в воздух, обернувшись драконицей, и завязался жестокий бой. Кони были быстры, но Тиамат быстрее. Мадрук то и дело уворачивался от ее острых зубов, чтобы тут же угодить в когтистые лапы. Понял он, что не победить ее так просто. И призвал он на помощь ветры и приказал им дуть ей в пасть, чтобы не могла она закрыть пасть, отвлекаясь от юркого юноши. Он же успел накинуть свою сеть на нее, тесно спеленав драконицу. Взвел Мадрук свой лук с последней стрелой и пронзил Тиамат сердце.
Потомство ее не обладало храбростью и разбежалось тут же, вопя от страха и горя от смерти матери. Мадрук же разрубил драконье тело, и стало оно твердью небесной и земною. Так появились Земля и Небосвод.
Так Тиамат стала матерью всего сущего. Так говорят, и так было записано».
Усталый писарь оторвался от своего пергамента, слегка тряхнув кистью. Так-то оно так, да только не предполагал он тогда, что этот глупец Энки из останков Апсу налепит глиняных человечков, а те возьмут и захватят весь мир. Да так, что даже божествам места не осталось и пришлось бежать в другие миры. Один он, старый лис и остался. Матушка всегда говорила, что любопытство родилось вперед его, как Первозданное яйцо. А если еще приложить чуточку мастерства и хитрости, то как тут не остаться, чтобы понаблюдать за получившимся миром? И пусть все пошло не так, как хотелось, ведь он всего лишь хотел расшевелить многовековое болото, прозванное океанами, а все равно интересно получилось.
